Жизнь преподобного Паисия Святогорца. Как святой старец Паисий Святогорец работал в городе Коница плотником в 1950-1953 годах

В марте 1950 года отставному фронтовику Арсению Эзнепидису (будущему Преподобному Старцу Паисию Святогорцу) было 26 лет. Пережив подростком тяготы итальянской и немецкой оккупации, затем 2 года службы радистом в отдельной разведроте в горах Эпира в самый разгар гражданской войны, он, как только был уволен в запас, не заезжая домой, уехал на Афон, чтобы исполнить свою давнишнюю мечту — стать монахом.

Однако, пожив на Святой Горе послушником около 3 месяцев, он уступил просьбе отца помочь семье, переживая о том, что младшая сестра Христина ещё не выдана замуж.

В конце июня 1950 года Арсений вернулся в Коницу и начал помогать отцу в сельскохозяйственных работах. Вот как проходила его жизнь в те годы, по воспоминаниям знавших его людей:

«Однажды пошли жать пшеницу. Вместе со всеми пошла и жена одного из старших братьев Арсения. Когда Арсений увидел, что на поле полно колючих сорняков, он сказал ей: «Ты у нас невестка и поля нашего не знаешь. Жни с краю, где почище. А я пожну остальное, потому что знаю что здесь и как».

Как только Арсений начал жать, его ум представил святых мучеников, которые по любви ко Христу, наступали на раскалённые гвозди. Его охватило пылкое желание испытать нечто подобное, пусть и в малой мере. Чтобы окружающие ни о чём не догадались, он сказал: «Что-то ботинки жмут… Сниму-ка я их лучше». Сняв обувь, он продолжал быстро и ловко жать пшеницу, наступая босыми ногами на колючки и чертополох.

В те годы профессия столяра и плотника была очень востребованной. Одна война сменяла другую, многие дома оказались сожжены и разрушены. Поэтому Арсению не составляло труда находить столярные и плотницкие заказы.

Вскоре он начал работать в домах у разных людей. Когда он работал, стоя на ногах, то обычно пел что-то церковное. А когда, опускаясь на колени, настилал полы, то творил молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя».

Он делал свою работу очень тщательно и не торопился. Какой-бы ни была работа — в доме, или в хлеву, Арсений выполнял её одинаково прилежно. «Что же, — говорил он, — если это хлев, то я должен квалификацию терять? Раз положено шкурить оконные рамы мелкой наждачкой, значит оставлять этого нельзя — хотя бы они предназначались и для хлева, хотя бы заказчик тебе за это не заплатил».

Часто Арсений не брал за свою работу денег. Это происходило либо потому, что он выходил за рамки заказа и делал больше, либо потому, что люди обещали заплатить потом, но не платили, а он стеснялся им об этом напомнить.

Если возникало недопонимание с заказчиком, Арсений предпочитал потерять какие-то деньги, но сохранить в себе мир. Как-то раз, один заказчик принёс ему пакетик гвоздей для пола. Когда пол был настелен, заказчик, не видя шляпок, начал кричать на Арсения: «А где-же мои гвозди-то, а? Что-то я гвоздиков своих не вижу!» Арсений пытался растолковать ему, что гвозди вбиты в гребень доски под углом, шляпки утоплены в древесине, но тот не хотел ничего слушать, а, перебивая его, кричал: «Где мои гвозди? Украл мои гвозди!» Арсений не смог ему ничего доказать, и ушёл, не получив платы.

Когда в Конице кто-то умирал, Арсений делал гроб и никогда не брал с родственников умершего денег. «У несчастных и так горе, — объяснял он другим столярам, — что же, мы будем с них ещё деньги брать?» В домах, где работал Арсений, он никогда не поднимал глаз, чтобы взглянуть кому-то в лицо или что-то рассмотреть, он никого ни о чём не просил и почти не разговаривал.

Исключением были дети: он звал их что-то подержать, помочь, а сам тем временем помогал им духовно: учил их церковным песнопениям и давал почитать житие какого-нибудь святого.

Вначале Арсений получил несколько больших заказов в деревне Каллифеа — километрах в семи от Коницы. Ходить домой на обед было далеко и хозяева домов, где он работал, приглашали его отобедать с ними. Арсений говорил: «Если хотите, чтобы в среду и пятницу я с вами обедал, готовьте, пожалуйста, фасоль или чечевицу. Только без масла. Себе потом, если захотите, можете уже в тарелке помаслить». После обеда Арсений обычно немного читал, а потом вновь принимался за работу и молитву: «Пресвятая моя Богородица, помогай мне».

Преподобный Паисий Святогорец: «Песен, красивее тех, что поют в церкви, нет и в природе»

В одном доме Арсений менял потолок. Несколько дней подряд он с утра до вечера висел на стремянке, с задранной вверх головой. Было лето, очень жарко, и пот бежал с него ручьями. Однако Арсений не только не выглядел уставшим, но и пел разные стихиры и тропари, постукивая в такт византийской музыке топориком. Однажды хозяйка сказала ему:

— Арсений, ты бы уж лучше песню какую красивую спел!

— Тётя Хариклия, — ответил Арсений, — а песен, красивее тех, что поют в церкви, нет и в природе.

Когда он закончил с потолком, хозяева попросили сделать им маленький домашний иконостас. Арсений работал целый день. Наступил вечер, а иконостас ещё не был закончен.

— Арсений, завязывай! — говорили хозяева. — Целый день с одним иконостасиком вошкаешься. Ночь на дворе!..

— Иконостасы быстро не делаются, -отвечал Арсений. — Это работа тонкая. И делать её надо с молитвой, потому-что в иконостасе будут стоять святые иконы.

Обычно, когда наступали сумерки, Арсений заканчивал работу и сидел возле храма Святого Великомученика Георгия. Вокруг собирались деревенские ребятишки. Он рассказывал им жития Святых, учил их молитве «Отче наш» и Символу Веры, разучивал разные стихиры и тропари. Арсений дарил детям иконки Святых, угощал их орешками и сладостями, а те светились от счастья, потому что люди в то время жили в большой нищете.

В феврале пятьдесят первого, закончив работы в деревне Каллифеа, Арсений решил провести наступающий Великий Пост в монастыре святых Феодоров Тирона и Стратилата, недалеко от города Калаврита. Он сказал о своём желании родным, взял плотницкие инструменты и отправился в путь.

Придя в монастырь, он попросил игумена: «Если благословите, я хотел бы провести Великий Пост в вашей святой обители. Могу вам чем-нибудь помочь по столярке».

Его приняли с радостью и поселили в очень хорошую и удобную келью. Однако Арсений предпочёл ночевать в углу склада пиломатериалов. Он делал для монастыря двери и окна, а ел только хлеб и маслины. В день светлого Христова Воскресения и всю светлую Седмицу, он ел только йогурт.

«Что-ж ты одним йогуртом питаешься? — спрашивал Арсения игумен. — Заболеешь так!» На игумена произвели столь сильное впечатление серьёзность и трудолюбие Арсения, что однажды он пригласил его в храм и там предложил: «Давай прямо послезавтра пострижём тебя в монахи? А через несколько дней к нам приезжает Владыка, он рукоположит тебя в иеродиаконы и иеромонахи, и ты останешься у нас навсегда?» Но Арсений ни на что не хотел променять той аскетической жизни, малую частицу которой он вкусил в пустынной Сретенской келье на Святой Афонской Горе.

Он вернулся в Коницу и вернулся к работе. От заказчиков не было отбою — в Конице только и говорили, о том, какой он хороший мастер, и как недорого берёт за работу. Это не радовало Арсения, потому что другие мастера часто сидели без работы, а среди них были люди семейные и с детьми. Не желая лишать их куска хлеба, Арсений стал отказываться от заказов и говорить, что работа у него расписана на несколько месяцев вперёд. Однако многие предпочитали подождать, и просили поставить их в очередь. Так, конца и края работе не было видно.

Не успевая в работе один, Арсений решил взять себе помощника. Юношу звали Ставрос, отец его умер. Ставрос искал хоть какого-то заработка, чтобы прокормить свою мать и трёх младших братьев. Выдающимися способностями тот не отличался, но Арсений терпеливо учил его всем премудростям плотницкого ремесла.

Через несколько месяцев Ставрос уже мог самостоятельно взять в работу сгоревший дом, от которого оставались одни лишь стены и сделать из него «конфетку». Арсений платил Ставросу не как ученику, а как полноценному партнёру и даже отдавал ему больше половины заработанного.

«Возьми побольше, — говорил он юноше, — на тебе ведь ещё и сироты малые висят». Ставросу было стыдно брать деньги, которых он не заработал, но Арсений с любовью его уговаривал: «Бери-бери…Имеешь право, тебе целую семью кормить».

Один их общий знакомый не мог этого понять. Как так: работает Ставрос меньше, а денег получает больше? «Ставрос беднее и тебя и меня, — объяснял Арсений. — А если человек беден и у него есть семья, то по справедливости ему надо платить больше положенного. Всё остальное будет несправедливостью».

В июне 1951 года Арсений со Ставросом получили муниципальный заказ: восстановление разрушенных домов села Арматы — в сорока пяти километрах от Коницы. Они взяли себе ещё одного помощника — юношу по имени Афанасий. Афанасий готовил материалы, Ставрос стамеской выбирал на досках шипы и пазы.

Рядом работал Арсений. Он брал на себя самую ответственную работу — выравнивал доски рубанком и настилал пол. Целый день он работал в полусогнутом положении и помощники постоянно слышали его шёпот: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя…Господи Иисусе Христе, помилуй мя…» Иногда, когда что-то не получалось, Ставрос нервничал и мог грязно выругаться.

«Опять сквернословишь? — делал замечание Арсений. — Пора-бы уже быть к себе повнимательнее». Но однажды, когда Афанасий начал осуждать Ставроса за сквернословие, Арсений сказал: «Что тут скажешь, Афанасий…У каждого из нас есть какие-то недостатки, и у нас с тобой тоже. Так что давай лучше глядеть не за другими, а за собой. Может наши с тобой грехи ещё и посерьёзней, чем его сквернословие будут».

На ночь они оставались в домах, где шёл ремонт. Арсений ненадолго ложился, и убедившись, что ребята уснули, вставал, отходил куда-нибудь в угол, где при свете тусклой лампы читал и молился. Тёмный угол недостроенного деревенского дома на несколько ночных часов становился иноческой кельей, где Арсений, по уставу святогорской каливы Сретения Господня, горячо и ревностно исполнял своё монашеское правило.

Ближе к утру, когда двое его товарищей ещё спали, он тоже ненадолго ложился, и вскоре первый поднимался со словами: «Слава Тебе, Боже». Каждый вечер он ходил в храм села, посвящённый Святителю Николаю и помогал приходскому батюшке служить Вечерню.

С сельскими жителями Арсений был вежлив и сдержан. Он приветствовал каждого с добротой, от которой веяло уважением к человеку. Ему было тогда двадцать семь лет, но пожилые люди вставали, когда он проходил мимо. В те годы раны только закончившейся гражданской войны ещё не затянулись, любое напоминание о пережитом причиняло невыносимую боль.

Оттого любые беседы на политические темы были очень болезненными и нелёгкими. Арсений, хотя и хлебнул во время войны горя с избытком, не только никого не осуждал, но находил подход к людям противоположных политических взглядов, стараясь, насколько возможно, смягчить их противоречия.

В Арматах жила женщина, которая в сорок восьмом-сорок девятом годах воевала в Навпактских горах на стороне боевиков. Однажды она разговорилась с Арсением и они поняли, что в одно и то же время были в одних и тех же местах, воюя друг против друга.

— Но как же мы могли дойти до того, что повернули друг против друга оружие? — спрашивала женщина.

— Кончилась война, — отвечал Арсений. – Всё. Слава Богу.

Арсений разговаривал с этой молодой ещё женщиной настолько уважительно, словно по возрасту она годилась ему в матери.

Часто в селе разговаривали и о Святой Афонской Горе. Многие мужчины ездили на Афон на заработки и трудились там лесорубами. Собираясь, они делились своими впечатлениями о разных святогорских обителях. Арсений слушал их рассказы с огромным вниманием и, в свою очередь, рассказывал о монашеской жизни. Его рассказы были очень искренними и горячими. Все уважали его за доброту и скромность и поэтому не обижались, когда он говорил им о своём заветном желании поскорее закончить работу и стать монахом.

Накануне Рождества 1951 года Арсений со Ставросом закончили подряд в Арматах. В те дни выпало много снега, но они пешком пошли в Коницу. На каждом пригорке по дороге Арсений крестился и повторял: «Слава Тебе, Боже». После Рождества они проработали вместе до сентября 1952 года. Тогда Арсений сказал Ставросу: «Всё. Уезжаю на Святую Гору. Прошу тебя, когда будешь работать один, будь очень внимательным».

✅Это была глава из переведённой и опубликованной нами книги «Житие Преподобного Паисия Святогорца». В книге 600 стр и 59 иллюстраций, это самое полное и подробное описание жизни великого святого наших дней.

Полностью Житие преподобного Паисия Святогорца в бумажном виде с доставкой по России здесь, в электронном виде для чтения на телефоне или компьютере здесь.

Все книги преподобного старца Паисия Святогорца (6 томов «Слов» преподобного Паисия, а также Житие преподобного Паисия Святогорца) в электронном виде для скачивания и в бумажном виде с доставкой — на нашем сайте старецпаисий.рф.

О наших исключительных правах на распространение книг преподобного Паисия Святогорца (6 томов «Слов» преподобного Паисия и Жития преподобного Паисия Святогорца на русском языке) вы можете почитать здесь.